Провалы начального периода войны

Великая Отечественная война началась для страны трагически. Утром 22 июня германские войска осуществят «совершенно неспровоцированное и безжалостное вторжение» на территорию СССР, как определит действия Германии У. Черчилль в своем послании Сталину от 8 июля 1941 г. Вслед за вторжением вермахта в течение 1941 г. в войну против СССР на стороне Германии вступят Италия, Финляндия, Румыния, Венгрия, Словакия, Болгария, Хорватия. Советский Союз встретит вторжение, не имея законченного и утвержденного оперативного и мобилизационного планов. Ряд историков ставят в вину лично Сталину неподготовленность СССР к войне и огромные потери первого периода войны. Указывается при этом на то, что многие источники называли ему 22 июня 1941 г. как дату вторжения. Самым известным из них является доклад от 17 июня наркома госбезопасности В.Н. Меркулова Сталину об информации, полученной от агента берлинской резидентуры: «Все военные мероприятия Германии по подготовке вооружённого выступления против СССР полностью закончены, и удар можно ожидать в любое время». На этом сообщении Сталин оставит резолюцию: «Может, послать ваш “источник” из штаба Герм.авиации к еб­ной матери. Это не “источник”, а дезинформатор». Аналогичным образом в начале июня 1941 г. отреагировал Сталин на докладную записку председателя Моссовета В.П. Пронина с проектом постановления СНК «О частичной эвакуации населения г. Москвы в военное время». Сталин сочтет это предложение «несвоевременным». Комиссию по эвакуации он распорядится «ликвидировать, а разговоры об эвакуации… прекратить. Когда нужно будет, ЦК и СНК уведомят Вас».

Сталин был, конечно, в курсе  масштабов развертывания германских войск. Военная разведка своевременно информировала политическое руководство о реальности военной угрозы, в значительной мере выполнив свои профессиональные обязанности. В 1940–1941 гг. военно­политическому руководству было доложено около 1000 шифротелеграмм, 14 разведсводок по обстановке на Западе, большое число разведывательных и специальных донесений. Военно­-стратегическая обстановка была в основном охарактеризована правильно, но военной разведке не удалось получить информации стратегического значения (план «Барбаросса», директива по стратегическому сосредоточению и развертыванию немецких войск, приказы армейского звена); заблаговременно вскрыть основную ударную группировку германской армии, созданную против Западного особого военного округа. При этом общая численность соединений германской армии была значительно завышена (на 60–70 дивизий). Сосредоточение крупных сил Красной армии в западных районах страны могло стать ответом на преувеличенную оценку германских возможностей и  масштабов угрозы и, таким образом, вряд ли является доказательством  агрессивных намерений советской стороны, на которых настаивают некоторые современные авторы. Важно при этом иметь в виду директивы наркома обороны (запоздалые) на разработку плана прикрытия государственной границы, направленные в мае 1941 г. командующим войсками ЛВО, ПрибОВО, ЗапОВО, КОВО и ОдВО (директива № 503874 от 6 мая).

Ошибка будет совершена Сталиным не в стратегии, а в тактике. Уверовав в собственную непогрешимость и взяв на себя целиком ответственность за принятие решения, Сталин ошибется в определении сроков германского вторжения. В первые часы и дни после начала вторжения будут приняты необходимые, по мнению советского руководства, первоочередные меры. 22 июня Президиум Верховного Совета СССР примет указы
«О военном положении», «Об объявлении в отдельных местностях СССР военного положения», «О мобилизации военнообязанных» по 14 военным округам. 23 июня будут введены в действие мобилизационные производственные планы, отменены отпуска, движение на железных дорогах переводилось на военный график. 24 июня Совнарком примет постановление «О мероприятиях по борьбе с парашютными десантами и диверсантами противника в прифронтовой полосе». 25 июня постановлением ЦК и СНК будет создан институт начальников войскового тыла фронтов и армий, в подчинение которых будут переданы войска НКВД, оказавшиеся в зоне боевых действий, органы милиции, истребительные батальоны. 2 июля вводится обязательная всеобщая подготовка к противовоздушной и противохимической обороне взрослого населения, с 1 октября начнется обязательное военное обучение. В числе самых первых документов  принимается и директива НКГБ СССР о задачах госбезопасности в условиях начавшейся войны с Германией, адресованная наркомам союзных и автономных республик, начальникам краевых и областных управлений НКГБ.

Главные проблемы подготовки к войне проявились, прежде всего, на политическом и организационном уровнях, первопричиной которых был «роковой самообман» Сталина. Когда на рассвете 22 июня начальник Генерального штаба Г.К. Жуков сообщил Сталину о вторжении, тот все еще верил, что вермахт пытается спровоцировать войну без санкции Гитлера. Именно эта уверенность отразилась в директиве № 1 от 21 июня. Она, предупреждая о возможном внезапном нападении 22–23 июня, которое «может начаться с провокационных действий», ставила задачей «не поддаваться ни на какие провокационные действия, могущие вызвать крупные осложнения». Отказ от подготовки к негативному развитию событий привел к тому, что также и партийные и советские руководители на местах также не имели инструкций на случай начала боевых действий. В этой связи, вероятно, следует говорить о кризисе  системы государственного управления в начальный период войны.

Кризис управления проявится, например, в истории создания Ставки Главного Командования Вооружённых Сил чередой решений импровизационного характера. Ставка будет создана 23 июня 1941 г. совместным постановлением СНК СССР и ЦК ВКП(б). При этом Сталин уклонился от руководства Ставкой, и ее председателем был назначен нарком обороны Тимошенко, не принимавший в сложившейся властной системе окончательных решений, что прямо вело к дезорганизации управления, причем не только военного. Ситуацию подправило решение от 10 июля, когда была создана Ставка Верховного Командования под председательством теперь уже Сталина. 19 июля 1941 г. Сталин решением Политбюро будет назначен наркомом обороны СССР, сменив Тимошенко на этом посту. И только с 8 августа Сталин указом Президиума Верховного Совета СССР назначается Верховным главнокомандующим всех войск Рабоче­-крестьянской Красной армии и Военно-­Морского Флота.

Что касается распространенного мифа о прострации Сталина в первые дни войны, то он в превращенной форме отражает и кризис государственного управления, и личный психологический срыв Сталина, который действительно имел место 28–30 июня. На эти дни пришелся пик кризиса, связанного с падением Минска. 29 июня после разбирательств накануне в Генштабе причин сдачи города Сталин не приехал в Кремль, что вызвало беспокойство у его окружения. 30 июня во второй половине дня члены Политбюро приехали к нему на Ближнюю дачу, где было принято решение о создании Государственного комитета обороны. ГКО станет высшим чрезвычайным органом государственного управления. Сталин возглавит его в качестве председателя. При этом ничего оригинального придумано не было. В годы гражданской войны действовал Совет труда и обороны, целью создания которого была также максимальная централизация управления страной. Этот опыт был основательно подзабыт, ведь проект решения о создании ГКО был спонтанно написан прямо по ходу совещания секретарем ЦК ВКП(б) и ближайшим сотрудником Сталина в это время – Г.М. Маленковым. В этой связи говорить имеет смысл именно о коллапсе системы управления, которая оказалась не подготовлена в организационном отношении к началу войны, на случай начала которой не была разработана соответствующая модель управления.

Уже первые оборонительные бои в июне 1941 г. приведут к «громадным потерям» личного состава РККА, как будет указано в оперативной сводке № 1 штаба 4­-й армии об отходе частей из района Бреста. С самого начала военных действий станет очевидным господство сил вторжения в воздухе. Одной из причин неуспеха контрударов советское командование будет указывать на отсутствие «достаточной поддержки авиацией». Тогда же выявится «большой некомплект в тракторах, боевых и транспортных машинах… недостаточная обеспеченность ряда частей огнеприпасами». Недостаток «огнеприпасов» будет возмещаться, в том числе производством бутылок с зажигательной смесью.

Стратегические просчеты в определении направления главного удара заставят советское руководство «на ходу» принимать решения об обеспечении обороны на соответствующих направлениях. 28 июня пал Минск, что открыло дорогу соединениям вермахта к центральным районам страны. 29 июня Ставка Главного Командования отдает приказ № 0096 войскам Северо­-Западного фронта о прикрытии направления на Псков и Ленинград. При этом с явным запозданием принимаются решения об обороне Смоленска и Москвы. Лишь 16 июля ГКО (а не Ставка) отдаст приказ № 02 об обороне Смоленска и примет постановление о создании Можайской линии обороны.

Причины т. н. «неустойчивости в бою» во многих описываемых случаях становятся более понятными, если обратить внимание на факт, который очень часто фиксируют документы: у нас «расход боеприпасов ...ограничен, так как у нас их мало». Снарядный голод будет иметь место не только в 1941, но и в 1942 г. 15 марта 1942 г. Маленков получит доклад-­заявку на отпуск дополнительного количества боеприпасов Волховскому фронту: «Отпущенные лимиты [боеприпасов] не позволяют вести широких наступательных операций…»

Другой острой проблемой начального периода станет недостаток стрелкового вооружения, «огромный некомплект станковых пулеметов. Значительное количество личного состава не вооружено личным оружием», «недостаточное насыщение автоматическим оружием», «большой некомплект автоматического оружия и артиллерии».

Отсутствие необходимого вооружения, боеприпасов и снаряжения становится стандартным пунктом переговоров представителей высшего командования Красной армии. Обеспечение армейских частей стрелковым оружием станет предметом острых по форме переговоров представителей советского Верховного Командования с командующими фронтами. Для восполнения нехватки стрелкового вооружения приказом наркома обороны от 20 августа станет изыматься стрелковое вооружение в тыловых подразделениях РККА.

Так что не только отсутствием боевого духа объясняются вялость и нерешительность советских частей.